Нарциссическая травма что это такое

Нарциссическая травма.Эмоционально брошенный ребенок

Прежде чем разобраться в этом вопросе, необходимо понять, что собой представляет человек, называемый нарциссом.

В древнегреческой мифологогии прекрасный юноша Нарцисс был влюблен в свое отражение, которое увидел в воде во время охоты. День и ночь он не отходил от своего отражения и вскоре умер от голода и страдания. И когда лесные нимфы пришли за его телом, то они увидели на том месте прекрасный цветок – нарцисс.

Нарцисс или нарциссический тип личности, простыми словами это человек влюбленный в себя, которому свойственно ощущение собственного превосходства, грандиозности, аморальности. Искажённая самовлюблённость, лживость, бесчувственность, жестокость.

Внимание таких людей полностью сосредоточено на себе, поэтому они не знают, что такое жалость или угрызение совести.

За формированием нарциссической личности стоит «нарциссическая травма», которую ребенок получил в детстве.

Ребенок, чувства которого не замечают и игнорируют, в особенности мать, ощущает себя покинутым и эмоционально брошенным.

У такого ребенка появляется неуверенность по поводу своих чувств, неуверенность в том, что они ему нужны и уже во взрослом возрасте он перестает осознавать и понимать свои чувства, то есть перестает чувствовать и таким образом он удовлетворяет только ожидания окружающих.

Отвергаются не только истинные чувства и желания ребенка, но и от ребенка требуют, чтобы он был другой, чем он есть.

Мать транслирует ребенку: «Не будь тем, кто ты есть, а будь тем, кем я хочу тебя видеть , и я буду любить тебя» и тогда у ребенка формируется «ложное Я», он очень хочет чтобы его любили и он готов быть тем кем его хотят видеть.

Чтобы удержать мать рядом, чтобы получить ее любовь он отказывается от своего «истинного Я» при этом теряя себя, но потом, человек, который получил нарциссическую травму будет постоянно искать «мать», чтобы укрепиться в своем праве жить и развиваться

Нарциссической структуре личности свойственно воспринимать «свое Я» с позиции «всемогущество – ничтожество», так как ведущие защиты для них это идеализация и обесценивание, как себя, так и других людей.

Другие люди обесцениваются, если они не признают достоинства и успехи нарцисса.

Часто такая модель поведения встречается в психотерапевтическом процессе – идеализация и разочарование, когда терапевта возносят до небес, а потом, через какое-то время обесценивают, так как он не выполняет желания, не «кормит» клиента и не заполняет его пустоту.

Но в любой форме идеализации нарциссическая личность ищет свое собственное self в других.

Также мания величия и грандиозность является защитой от депрессии, а депрессия защитой от мании величия, таким образом, личность пытается защититься от нарциссической травмы.

Депрессия как-бы прячет человека от собственных чувств.

Нарциссическая личность боится быть отвергнутой, и любой отказ воспринимает как личное отвержение в свой адрес, которое может вызвать несоразмерный гнев.

Но при всем при этом - образ нарциссов прекрасен. Это красивые люди, которые стремятся поддерживать свой красивый образ, красивая картинка и соответствующие аксессуары к ней - все должно соответствовать и никак иначе.

Красивый образ и прекрасная Персона требует много вложений и чтобы поддерживать эту «красоту», это «ложное Я» нужно прилагать немало усилий.

Многие люди, состоявшие в отношениях с нарциссами, говорят о том, что чувствуют себя «выжатыми как лимон», «обескровленными».

Это легко объясняется тем, что нарциссы всегда требуют к себе внимания, манипулируют, а если партнёр им не подчиняется, то начинают раздражаться, так как человеку с такой травмой необходимо нарциссически наполняться, заполнять свою пустоту.

Они любым способом добиваются внимания – или они говорят, что у них все плохо, какие они некрасивые, несчастные, чтобы в ответ услышать обратное или другими способами.

Их цель – подавить, сделать себя в глазах второй половинки «божеством» или «жертвой», перед которым необходимо преклоняться, так как нарциссы испытывают некий нарциссический голод, который сопровождает внутренняя пустота.

Нельзя забывать, что при постоянном психологическом давлении люди не способны меняться. Они впадают в депрессию, становятся нервными, замкнутыми.

Перевоспитать такого человека невозможно. Либо можно выработать определённую тактику поведения, которая позволит партнёру нарциссического склада чувствовать себя нужным и значимым, но при этом не стоит восхвалять его, так как у них нарушена самоидентификация и в результате травмы сформировалось «ложное Я».

Терапия нарциссов длительная, но они часто сбегают, обесценивая своего терапевта.

Единицы проходят терапию до конца, и лишь единицы могут признать существование своего «истинного Я», признать свою никчемность и смириться с ней. Ведь на терапевтические сессии они приносят свой образ, у которого все хорошо…

Нарциссическая травма

Люди, долгое время пребывающие в отношениях или воспитываемые нарциссами, входят в особое состояние, которое называется нарциссической травмой.

Ее можно отнести к неврозам, развившимся на почве особых негативных факторов окружающей среды. Что особенного в нарциссической среде, то есть в семье, где родители являются самовлюбленными личностями?

Главный посыл, который передается ребенку, заключается в том, что он не должен быть самим собой, поскольку родители видят его другим. Они будут его любить тогда, когда он станет таким, каким хотят его видеть.

Такой же посыл передается партнерами в любовных отношениях. Если один является нарциссической личностью, тогда второй должен быть таким, каким его желают видеть. В противном случае, если второй партнер не подчинится первому, не будет проявлена любовь к нему.

Нарцисс любит только самого себя. Чтобы ему понравиться, человек должен соответствовать какому-то образу. Союз между людьми строится на умении «подчиняющейся» стороны стирать границы собственной личности и позволять партнеру/родителю вмешиваться в его «душевное» пространство.

Результатом подобных отношений является развитие в одном из двух направлений:

Человек сам становится нарциссической личностью, которая озабочена поддержанием чувства собственной значимости. Он поддерживает игру своих родителей/партнера тем, что соглашается быть настолько идеальным, насколько его хотят видеть. В результате сам становится требовательным по отношению к окружающим.
Человек становится «рабом», жертвой, которая беспрекословно исполняет прихоти своего нарцисса, боясь вызвать у него гнев.

Можно выделить основные признаки, по которым определяется, что отношения строятся с самовлюбленной личностью:

Самоощущение, безопасность, самоуважение подвергаются нападкам;
Человека хвалят, когда он сделает что-то хорошее, и ругают каждый раз, когда совершит плохой поступок;
Возникает миссия – человек должен реализовать то, что не сделали его родители/партнеры. Например, женщина должна зарабатывать много денег, если этого не может сделать ее мужчина; ребенок должен стать юристом, если того хотят родители.
Индивид был свидетелем физического или сексуального насилия.

Человек часто подвергается критике и оскорблениям со стороны нарцисса. Удивительно, что партнер на самом деле не желает его унизить, просто то, как он критикует, вызывает чувство угнетенности и подавленности.

Нарциссическая личность действительно желает сделать партнера лучше, но не умеет проявлять уважение и сочувствие, а также принимать потребности и желания другого. Она хочет и делает все, чтобы партнер стал таким, каким его видит. Но происходит это через различные унизительные, оскорбительные и стрессовые ситуации, которые самовлюбленная личность сама провоцирует.

Ничто не проходит бесследно. Общение и пребывание в союзе с нарциссом оставляет свой душевный след в человеке, который ранее, возможно, был в себе уверен, любил себя и ценил. Нарциссическая травма характеризуется постоянным чувством вины, обидой и потерянностью. Невозможно чувствовать себя полноценным и уважаемым человеком, когда другой постоянно пытается переделать и изменить на свой лад.

Самостоятельно справиться с нарциссической травмой очень сложно, так как сама причина может быть глубоко подавлена и не осознана. Вместе с тем, работа с психотерапевтом позволит, хоть и не сразу, но постепенно вернуть душевный комфорт.

Источник

Чеклист: 6 признаков того, что вы склонны к нарциссизму

Текст: Яна Филимонова

Понятие «нарциссизм» в психологии отличается от того, что под ним понимают в быту. По-хорошему, нарциссы — это те, у кого есть нарциссическая травма (её еще называют нарциссической раной): они не ощущают собственной ценности и постоянно ищут её подтверждения у других, при этом не слишком думая о чувствах и потребностях окружающих. Нарциссически организованным людям постоянно стыдно за себя, и для компенсации этого стыда они развивают перфекционизм и стремятся конкурировать.

Понятие ввёл ещё Зигмунд Фрейд, но подробнее нарциссический характер описали психоаналитики Хайнц Кохут и Нэнси Мак-Вильямс. Нарциссическая травма развивается, когда родители не реагируют на ребёнка положительно — то есть банально не дают ему понять, что он хорош сам по себе. В нашем обществе из-за культурных и исторических особенностей такая травма есть у огромного количества людей. В советском и постсоветском мире принято оценочное воспитание: детей постоянно судят, ждут соответствия нормативам, с самого раннего возраста требуют достижений. Все привыкли много ругать и стыдить даже самых маленьких за те процессы, которые они пока не могут контролировать (мочеиспускание и дефекацию, плач от испуга или огорчения, падения, сломанные и разбитые по случайности вещи).

Таким образом, ребёнку передаётся послание: чтобы заслужить любовь, ты должен соответствовать стандартам и выполнять функции. Такой тип воспитания может быть характерен для родителей, которые не справились с какой-то трудностью в жизни — болезнью, расставанием с супругом, потерей работы или социального статуса — и воспринимают детей как тех, кто должен осуществить их планы. Психологи называют это восприятием ребёнка как «нарциссического расширения» родителя: «Я немногого достиг в жизни, но моей дочери или сыну удастся больше, а я буду хорошо себя чувствовать за их счёт». Такие люди часто фанатично относятся к учёбе, записывают дочь или сына на тысячу кружков, требуют высоких результатов, но никогда ими не удовлетворены. Даже дети, которых оценивают положительно, чувствуют, что их всё равно судят, любят не просто так, а за что-то. Наши реалии тоже не помогают при нарциссизме: ориентация общества на внешнее, ускоряющийся темп жизни, соцсети с красивыми отретушированными фотографиями и глянцевые издания, транслирующие нереалистичную картину жизни, — всё это только усугубляет травму.

У человека с глубокой нарциссической травмой развивается характер, который Нэнси Мак-Вильямс назвала «нарциссическим типом личности»; у тех, кто был не так сильно задет, могут проявляться отдельные его черты. Разбираемся, как выглядят последствия у взрослого человека — и что делать, если вы узнали в описании себя.

Вы не чувствуете себя ценнымбез одобрения других

Похвала, успех, достижения — это приятно, но всё это оценочные категории, предполагающие взгляд со стороны. В идеале у психологически здорового человека помимо них есть базовое чувство собственной ценности: он понимает, что хорош сам по себе, даже если прямо сейчас никто им не восхищается, не демонстрирует любви и не оценивает его положительно. Без внутренней опоры, без ощущения, что ты в целом хорош, жить очень трудно. У людей с нарциссической травмой этой опоры нет или она очень слаба. Они действительно не верят, что ценны сами по себе, если ни на кого не производят впечатления и в данный момент их никто не замечает.

Из этого рождается множество проблем. Попав в недоброжелательное окружение, такой человек начинает верить, что он действительно плох — и, например, старается понравиться, вместо того чтобы уйти от людей, которые скверно с ним обходятся. Он сравнивает себя с другими: поскольку чувство базовой «хорошести» отсутствует, ощущение «я достойный(-ая), умный(-ая), красивый(-ая)» достигается за счёт окружения.

Однако результат этого сравнения часто бывает неутешительным: всегда можно найти кого-то лучше. Таким людям сложно находиться в больших компаниях: слишком много людей и среди них сложно быть лучше во всём. А ещё очень большая вероятность почувствовать себя забытым, заброшенным, оставшимся без внимания (например, когда все слушают кого-то другого и общаются с ним), а это слишком тяжело. Обычно люди с нарциссической травмой видят два выхода из этой ситуации: либо избегают больших сборищ людей, где они могут остаться незамеченными, либо берут на себя роль тамады и балагура — так, чтобы получать бесперебойное подкрепление вниманием.

Вы принижаете других,чтобы почувствовать себя лучше

Это результат постоянной потребности сравнивать: чтобы почувствовать себя достойными и ценными, нарциссическим личностям нужно постоянно выигрывать соревнование — хотя бы мысленное. А значит, рядом постоянно должны находиться люди, которые будут хуже их по каким-то признакам. Периодически этот процесс сравнения и измерения прорывается наружу — в разговорах со знакомыми, в отзывах о других людях, — становится заметен в покровительственном, снисходительном или раздражённом отношении к другим.

Чем сильнее нарциссическая часть личности, тем более яростной и постоянной становится потребность конкурировать. В утрированном варианте получается печальная картина: человек, который не может вынести чужого успеха рядом с собой, обо всех за глаза говорит колкости, а объединяться с другими людьми умеет только по схеме «против кого дружим?».

Впрочем, так бывает не всегда. Некоторые люди с нарциссической травмой обладают достаточной рефлексией, чтобы знать эту свою черту, и страдают от неё, поскольку она не вписывается в их представление о хорошем человеке. Но пока нарциссическая рана не излечена, потребность в сравнении и «выигрыше» будет оказываться сильнее — хотя такие люди могут стыдиться подобных чувств и предпринимать много усилий, чтобы от них избавиться.

Конечно, слышать нелестные отзывы о себе или своей деятельности не нравится никому. Но для человека с нарциссической травмой критика просто невыносима: она угрожает его восприятию себя. Отрицательный отзыв такой человек воспринимает очень лично, он вызывает у него глубокую обиду, ярость, желание добиться раскаяния и опровержения. Любое негативное высказывание очень сильно его задевает, он может прокручивать его в голове часами и днями, мысленно оправдываться, возражать, спорить.

При этом даже в ситуациях, когда отзыв был неоправданным, человеку не приходит в голову простое объяснение, не связанное с собственной личностью: что собеседник просто был не в настроении, на что-то обижен, что он плохо воспитан и всем говорит неприятные вещи. Словом, человек с нарциссической травмой ведёт себя так, как будто его личность и жизнь действительно зависят от мнения другого, даже если этот другой совершенно посторонний человек и его мнением можно было бы пренебречь.

Вы часто идеализируете и обесцениваете — и себя, и других

Нарциссу сложно принять, что мир не «чёрно-белый в полосочку». Что никто не идеален и не ужасен, что у каждого человека есть добрые и злые, сильные и слабые стороны, которые сочетаются по-разному, и что в различных ситуациях будут проявляться то те, то другие. Поэтому ему сложно воспринимать себя и других людей целостно. Он не прощает себе и другим промахов, склонен клеить на людей ярлыки, которые при этом приходится периодически менять: один положительный или, напротив, отрицательный поступок способен на 180 градусов перевернуть представление о человеке. Бывает и наоборот: ему трудно поменять устоявшееся представление о человеке, несмотря на то, что он уже давно демонстрирует совершенно другие качества.

То же относится и к неодушевлённым предметам оценки или группам людей: местам работы и учёбы, политическим партиям, религиозным или другим сообществам. Нарциссически организованный человек может долго не замечать их недостатков, идеализировать и очень рьяно разделять все идеалы группы, а потом, к изумлению знакомых, внезапно выйти из неё и рассказывать всем, как ему было плохо. Причём это может быть не ложью, а просто полуправдой: идеализируя, человек не хотел замечать недостатков, а затем, очерняя, забыл обо всём хорошем.

В вас сочетаются неустойчивая самооценка и перфекционизм

Самооценка человека с такой травмой качается, как маятник. Он кажется себе то замечательным, талантливым, оригинальным, добрым (и очень недооценённым), то жалким, серым, неудачливым и провалившим всю свою жизнь. В этот момент нарцисс склонен «растравливать» рану и сообщать о собственной ничтожности друзьям, близким или просто тем, кто оказался рядом.

Нарциссическая личность почти постоянно испытывает чувство стыда за себя — поэтому ей свойственен перфекционизм. В нашем обществе его принято идеализировать, но на самом деле он не означает, что человек обязательно будет продуктивен. Да, перфекционисты действительно часто добиваются многого — просто за счёт огромных усилий, которые они готовы приложить. Сам же перфекционизм является защитой: чувствуя себя ниже других, такой человек ставит себе завышенную планку и обещает, что когда достигнет её, то наконец почувствует себя достойным и перестанет стыдиться.

Таким образом, человек ориентируется на заведомо нереалистичный идеал — просто хороший результат не поможет ему чувствовать себя хорошо. Как пишет Нэнси Мак-Вильямс, «недостижимые идеалы создаются, чтобы компенсировать дефекты в „Я“. Эти дефекты кажутся настолько презренными, что никакой краткий успех всё равно не может их скрыть, а кроме того, никто не может быть совершенным, поэтому вся стратегия проваливается, и обесцененное „Я“ проявляется снова».

Вы манипулируете людьми и мало думаете об их чувствах

Часть людей с нарциссической травмой склонна к эпатажу — он становится способом преодолеть чувство стыда за себя и постоянной приниженности. В порыве демонстративности они могут преувеличивать свои невзгоды или, наоборот, приключения, а иногда просто откровенно привирают. Ложь нарциссов похожа на фантазии детей-дошкольников: она не имеет никакой практической выгоды, кроме привлечения внимания, и настолько же неправдоподобна. Эти истории обычно безобидны, поскольку легко вычисляются, но, как любая ложь, неприятны просто фактом своего существования.

В общении с людьми с нарциссической травмой многим больше всего не нравится их скрытая холодность и способность в любой момент прервать контакт или отстраниться. Нарциссы не доверяют даже самым близким, ждут подвоха и считают, что их легко можно заменить кем-то другим. Они настолько поглощены поддержанием собственного хрупкого самоуважения, что не склонны задумываться о чувствах других — на это у них просто не хватает ресурсов. Для человека с нарциссическим характером окружающие люди представляют собой нечто вроде фигур на шахматной доске. Они сосредоточены на том, чтобы выстроить фигуры в желаемый порядок, но не задумываются, что фигуры и сами чего-то хотят.

Что делать

Вылечить нарциссическую рану, или по крайней мере уменьшить её, реально, если сам человек твёрдо решил, что хочет этого. Такую работу без психотерапевта проделать практически невозможно: нужна безопасная фигура, которая будет выдерживать круги обесценивания и идеализации, давать спокойную обратную связь и поддерживать стабильный контакт с нарциссически организованным человеком. На такую работу уходят годы, но даже небольшие подвижки дают колоссальные изменения в жизни: у человека с нарциссической травмой улучшаются отношения с людьми, он начинает чувствовать большее удовлетворение, хотя бы время от времени ощущать себя хорошим и достойным. Срывы и ощущение, что человек проваливается в прежнее состояние, неизбежны, но со временем он приобретает опыт новой, более стабильной и хорошей жизни и пережить периоды спада становится легче.

Фотографии: badahos — stock.adobe.com, blackboard1965 — stock.adobe.com

Нарциссическая травма: позитивный и негативный исход

В последнее время появляется множество ценных материалов по теме психической и нарциссической травмы. У нас есть возможность исследовать данные феномены под разными углами и в различных психологических парадигмах. Существенный вклад в понимание сути и содержания психической травмы внесли труды З. Фрейда – отца психоаналитической концепции психической жизни человека. Его работы во многом определили основы осознания истоков возникновения и дальнейшего лечения травмы. Воззрения и представления З. Фрейда настолько богаты и обширны, что продолжают оставаться современными и актуальными до сих пор.

В очерке «Человек Моисей и монотеистическая религия» (1939 г.) З. Фрейд рассматривает связь между травматизацией и нарциссизмом, а именно нарциссическая рана выступает основой травмы. Речь идет о повреждении еще не окрепшего «Я» и зарождении нарциссической раны.

Урон психике наносится одной или группой сильных впечатлений, которые избежали нормального осознания, т.к. подобные переживания возникают в период раннего детства, в возрасте до 5 лет. Промежуток в возрасте между двумя и четырьмя годами обозначается З. Фрейдом как отрезок времени наибольшей восприимчивости для травматизации. Вторым важным условием является то, что травматические переживания практически полностью забываются и оказываются недоступными для воспоминания. В целом от данных впечатлений сохраняется только несколько следов, которые определены как «разделяющие воспоминания». В-третьих, «разделяющие воспоминания» представляют собой впечатления агрессивного и сексуального контекста и являются ранними травмами «Я» – нарциссическими обидами. Большая часть нарциссических обид, в первую очередь, составлены сексуальными факторами. Кроме того, травмы составляют опыт, относящийся к собственному телу человека или его чувственному восприятию окружающей действительности. Все три условия – раннее появление, забытость и сексуально-агрессивный характер нарциссических ран – выступают причинами, обусловившими формирование травм.

В дальнейшем, по прошествии достаточно длительного периода, который З. Фрейд определяет, как латентный (до наступления половой зрелости), травматические переживания вновь проявляются во взрослой жизни человека в качестве возвращенного вытесненного и окончательно оформляется психоневроз одной из трех форм – обсессивно-компульсивное расстройство, истерия или фобия. Травматический ущерб усиливает психические защиты: отрицание, расщепление, проективную идентификацию. Современный психоанализ определяет раннюю травму как результат неспособности установить необходимую связь с материнским поддерживающим объектом, установить надежный холдинг, вследствие чего развиваются нарциссические и пограничные расстройства.

Согласно основателю психоанализа, существует два основных типа исхода и следствия травматизации – позитивный и негативный. Первый, позитивный результат травматизации состоит в том, чтобы реализовать попытку «вернуть травму» – вспомнить забытые, вытесненные и регрессированные переживания, сделать их реальными, фактическими, действенными, т.е. попытаться пережить травматический опыт заново или воссоздать его в похожих, аналогичных отношениях и обстоятельствах. З. Фрейд определяет подобные усилия, осуществляемые человеком, как «фиксация травмы» и «принудительное повторение».

В условиях терапии позитивная травматизация переживается повторно, активно, а не пассивно, как когда-то это было в прошлом. «Я, некогда пассивно переживавшее травму, теперь производит ее активно в ослабленном варианте, надеясь на свою способность управлять ее течением. Именно так себя ведут дети в отношении каждого их огорчившего впечатления – повторяя в своей игре, переходя от пассивности к активности, пытаясь психически справиться со своими переживаниями».

Негативные, отрицательные реакции травматизации заключаются в том, что травматический опыт и «аварийные» переживания не были вспомнены и не были повторены. Более поздние исследования психических травм показывают, что непреодолимые стрессовые ситуации разрушают все защитные механизмы, приводят к расщеплению психики и инкапсулированию травмы, что является единственным способом справиться с эмоциональной болью и страхом повторения травматической ситуации. Таким образом, создается дезорганизация функционирования психического аппарата, расщепление, препятствующее любому изменению и проработке травматического материала, создается анклав - «государство в государстве». «Внутренняя банда» подчиняется только своим законам, ведет себя неблагожелательно по отношению к выжившей части психики человека и оказывается недоступной для классического воспоминания, повторения и проработки травмы.

В терапии и жизни проявляется таким образом, что одна часть хочет избавиться от страдания, а другая настолько сильно сопротивляется, что разрушает связи с другими людьми, порой не давая шансы и надежду на выздоровление. Терапевтическая ситуация может вызывать мощный регресс, поднимать тревоги и ощущаться как полный коллапс своей сущности. «Работа негатива» отражается в чувствах полного отчаяния и распада, терапевт может оказаться «ненавистно плохим». Часто разрыв отношений – это проявление травматического опыта. Реконструкция травмы – это мост между пропастью «травмы» и протягиванием руки в виде прочных, стабильных терапевтических отношений. Задачей терапевта является удержать на плаву дрейфующую, страдающую, нежелающую зависимости часть «Я» через контейнирование и неразрывную психическую связь, что как раз в детском опыте отсутствовало.

Данная статья показывает лишь общую картину осмысления психической травмы, объединяя классические фрейдовские воззрения и современное понимание нарциссических травм. В каждой из затронутых тем, таких как нарциссизм, материнский объект, контейнирование и т.д., можно открыть двери в более углубленное усвоение теоретического материала, привлекая классиков психоанализа: Кляйн, Биона, Балинта, Винникота, Маллер и многих других.

Феноменология и терапия нарциссической травмы

Особенности терапевтической работы с нарциссической травмой

Г.И. Малейчук, Н.И. Олифирович

Он складывал из льдин целые слова, но никак не мог сложить того, что ему особенно хотелось – слово «вечность».

Г.Х. Андерсен, «Снежная королева»

История Кая через призму нарциссической травмы

Данная статья посвящена терапии как процессу восстановления нарциссически травмированного Я через встречу с Другим. Актуальность данной проблемы определяется увеличением количества обращений за пмощью с проблемами нарциссического регистра. Если в начале XX века типичными пациентами были люди с истерической организацией личности (З. Фрейд), середина XX века характеризовалась как «шизоидный мир» (Р. Мэй), то современные психологи и психотерапевты говорят о том, что именно проблемы нарциссизма приобретают характер эпидемии (Н.Мак-Вильямс, 1998). Проблема дифференциальной диагностики и способов оказания психологической помощи в зависимости от «ядерного» нарушения (нарциссическое развитие или нарциссическая травма) при общем сходстве проявлений приобретает особую актуальность при подготовке психологов и психотерапевтов, проведении супервизии сложных случаев.

В качестве клинической иллюстрации терапии нарциссической травмы мы будем использовать сказку Г.Х. Андерсена «Снежная королева». Воспроизведем кратко ее сюжет. Сказка состоит из 7 историй.

Первая посвящена зеркалу тролля, в «котором все доброе прекрасное уменьшалось донельзя, все же негодное и безобразное, напротив, так и бросалось в глаза и казалось еще хуже». Разбившись на мелкие осколки, зеркало не утратило свои качества. Каждый осколок, попадая в глаз либо в сердце человеку, навсегда менял его мировосприятие и отношения с окружающими. Вторая история посвящена Каю и Герде – двум детям, которые дружили до тех пор, пока осколки зеркала тролля не попали Каю в глаз и сердце. Изменившийся Кай повстречал Снежную королеву, и она увезла его с собой. Все оставшиеся истории описывают путешествие Герды, которые она предприняла для спасения Кая из чертогов Снежной королевы. В процессе этого путешествия Герда встречается с рядом персонажей: Женщиной, умевшей колдовать, Принцем и Принцессой, маленькой Разбойницей и северным оленем, лапландкой и финкой. Преодолев все препятствия, Герда находит Кая и спасает его от Снежной королевы, после чего они вместе возвращаются домой.

В начале статьи мы остановились на основных используемых нами теоретических конструктах: нарциссизме, нарциссической травме, идентичности и ее составляющих; затем проанализировали историю Кая и Герды как аналог терапевтического путешествия и, в заключение, описали условия помощи клиентам с данным видом нарушений.

Нарциссизм как клинический феномен

Приступая к работе над данной статьей, мы обнаружили парадоксальную ситуацию. С одной стороны, имеется большое количество статей и книг, посвященных нарциссической проблематике, с другой – до сих пор не существует единой концепции нарциссизма. Психиатры осторожно относятся к данному феномену. Свидетельством является тот факт, что в последнем классификаторе психических заболеваний МКБ-10 для него пока не выделена отдельная рубрика: нарциссическое расстройство, наряду с иными, включено в раздел F60.8 «Другие специфические расстройства личности».

Нарциссическое личностное расстройство только в 1980 году было включено в DSM-III. В разработку концепции нарциссизма внесли вклад ряд авторов: З. Фрейд, О. Кернберг, Х. Кохут, М. Кляйн и др. Согласно DSM-IV, нарциссическое личностное расстройство диагностируется при установлении пяти и более признаков, среди которых выделены:

1. грандиозное чувство самозначимости;

2. вовлеченность в фантазии о неограниченных власти и успехе;

3. вера в собственную уникальность, оценить которую могут только избранные, особо одаренные люди;

4. потребность в восхищении;

5. ощущение привилегированности;

6. эксплуатация других в межличностных отношениях;

7. отсутствие эмпатии;

8. зависть к чужим достижениям;

9. вызывающее, наглое поведение.

Диагноз нарциссической личностной организации основывается на наблюдениях психотерапевта, свидетельствующих, что клиент нуждается во внешнем подтверждении для поддержки самоуважения. У нарциссической личности целостная, но патологическая Я-концепция, несущая в себе черты величия. Недостаточная интеграция концепций значимых других, выявляющаяся при описании референтных людей и отношений с ними, свидетельствует о диффузной идентичности и преобладании у нарциссической личности примитивных защит, прежде всего – идеализации и обесценивания (О. Кернберг, 2000).

Особенности самоощущений и представлений о себе у людей с нарциссическим диагнозом заключаются в ощущениях пустоты, фальши, стыда, зависти или в полярных переживаниях – самодостаточности, тщеславии, превосходстве. О. Кернберг описывает эти полярности как противоположные состояния в восприятии собственного Я – грандиозное либо ничтожное.

Нарциссизм и нарциссическая травма

Название данного расстройства является метафоричным. Оно берет свое происхождение из античного мифа о Нарциссе – прекрасном юноше, влюбившегося в собственное отражение и умершего от безответной любви к самому себе. Эта история – отражение нарциссической проблематики, сущностью которой является невозможность Нарцисса быть в контакте с Другим. Под контактом мы понимаем способность видеть в другом личность, относится к другому как ценности, уважать его инаковость, вступать с ним в отношения не только ради каких-то достижений, быть способным к настоящей близости. Эти проблемы являются производными от характеристик идентичности нарцисса.

В попытках объяснить феномен нарциссизма клиницисты обращаются к причинам и механизмам его формирования. Наибольшее распространение на сегодняшний день получили следующие идеи.

Типичная ситуация, приводящая к возникновению нарциссического расстройства, – воспитание ребенка по типу «нарциссического расширения». Если окружение ребенка дает ему понять, что он важен не сам по себе, а из-за выполнения определенной функции, или требует, чтобы он был другим, чем есть в реальности, то настоящие чувства и желания ребенка подавляются им из-за страха отвержения. Такой ребенок получает метапослание: «Будь тем, кем я хочу тебя видеть, и я буду тебя любить». Вследствие этого развивается фальшивое компенсаторное self, или «ложное Я» (Д. Винникот), защита которого требует огромных усилий. Важно отметить, что в отношении родителей к детям присутствуют как желание реализовать собственный нарциссический проект, так и любовь, понимание, эмпатия. В случае преобладания нарциссического компонента главной задачей ребенка становится выполнение определенных функций и соответствие ожиданиям родителей.

В анамнезе у нарциссических клиентов часто можно обнаружить ранние нарушения близких отношений со значимыми взрослыми (например, эмоциональное отвержение с их стороны). Личности, имеющие серьезные нарциссические нарушения, не получали достаточной родительской заботы в те периоды, когда они нуждались в поддержке и уходе.

Однако в терапевтической практике встречаются ситуации, когда прежде в целом не нарциссичная личность начинала демонстрировать нарциссические проявления в результате нарциссической травмы. Сильнейшая боль, которую испытает человек при отвержении его истинного self при попадании в сложную жизненную ситуацию, а также в тех случаях, когда личность вынуждена противостоять жизненным обстоятельствам, ведущим к разрушению идентичности и потере самоуважения, может привести к вторичному нарциссическому нарушению.

На наш взгляд, для успешной терапевтической работы важно развести нарциссизм как результат патологического развития, относящийся к достаточно ранним этапам онтогненеза, и нарциссизм, возникший в результате травматизации в более поздние периоды жизни человека. В последнем случае мы будем сталкиваться с нарциссическими реакциями, действиями и паттернами поведения у прежде в целом не нарциссичных людей. В психотерапевтической работе представляется важным осуществлять дифференциальный диагноз вышеприведенных форм нарциссизма, так как каждая из них будет отличается спецификой терапевтической работы. Клиническая картина в обоих случаях является схожей. Следовательно, диагностика, ориентированная на проявления нарциссизма, может оказаться недостоверной. В таком случае ведущим диагностическим признаком будет выступать этиологический признак. В этиологии же вторичного нарциссического нарушения ведущую роль будет играть нарциссическая травма.

Травматическое событие представляет собой ситуацию, перегружающую Эго. Обычно это экстраординарное, выбивающееся из общего хода жизни событие, даже если оно не несет угрозы существованию. Суть проблемы состоит в неспособности человека переработать и ассимилировать случившееся. Для нарциссической травмы характерны ситуации унижения, насилия, стыда, обесценивания. Однако далеко не каждая такая ситуация может вызвать нарциссическую травму. Чаще всего она возникает в случае невозможности пережить вышеперечисленные чувства из-за отсутствия в тот момент внутренних ресурсов или близких людей, способных оказывать поддержку, сопереживать, эмпатично сочувствовать.

Непережитая травма становится источником нарушения всей жизнедеятельности человека. Действительно, «…особую роль в этиологии психической травмы играет блокирование естественного процесса переживания. Сложности возникают…, когда естественное течение процесса переживания по каким-либо причинам прерывается. В этом случае блокирование переживания приводит к разрушительным для self последствиям…» (И.А. Погодин, 2008, с. 13).

Нарциссическая травма, как и любая другая, может приводить к развитию посттравматического стрессового расстройства и появлению диссоциативных феноменов (абсорбции, рассеянности, деперсонализации, диссоциативных изменений идентичности и др.) (Н.В. Тарабрина, 2007). Возникает посттравма – патологическое состояние, когда человек не способен осмыслить случившееся, избегает вспоминать и говорить о травме, отрицает гнев и ярость, страдает от диссоциации мыслительной и эмоциональной сфер и утрачивает способность эмоционально реагировать на различные события и воспоминания. Действие расщепления как защитного механизма приводит к тому, что в результате нарциссической травмы человек может полностью утратить связь со своими чувствами и переживаниями, стать нечувствительным к собственному телу. Возможны нарушение его отношений с близкими людьми, изменения сферы интересов. Однако, несмотря на первичность травмы, психотерапевт будет иметь дело с вторичными нарушениями, которые могут выглядеть как нарциссическое расстройство личности. В случае неверно проведенной диагностики терапевтический процесс может усугублять возникшее состояние (метафорически иногда описываемое как попадание «в воронку травмы»).

Диагностическим критерием, отличающим нарцисса от травматика, могут служить характер и проявления психологических защит. И для нарцисса, и для травматика основным защитным механизмом будет расщепление. Однако для нарциссов свойственно расщепление Я-концепции в рамках одной модальности, например, когнитивной или эмоциональной. Так, нарциссически организованный клиент может воспринимать себя то как грандиозного, то как «пустого» и ничтожного, то есть происходит чередование «полюсов», относящимся либо к чувствам, либо мыслям, либо к поведению. В случае же травматической патологии наблюдается расщепление между разными модальностями Я-концепции. Например, человек может заниматься мыслительной деятельностью, находится во взаимодействии с другими, но при этом «эмоциональная» модальность отщеплена и он ничего не чувствует относительно происходящего.

В силу этого, необходимы различные стратегии работы с данными категориями клиентов. При работе с нарциссом необходимо тактично, но настойчиво конфронтировать с проявлениями грандиозности, а также систематически интерпретировать используемые им защитные механизмы, и прояснять чувства, особенно зависть и жадность.

В то же время работа с травматиком предполагает восстановление его Я, в особенности аффективной части, и доброжелательное принятие идеализации или обесценивания при эмпатичном сопереживании терапевта клиенту. Работа с травмой может проводиться при условии достаточного количества внутренних ресурсов клиента с возможностью ре-переживания травматической ситуации в теплой, поддерживающей атмосфере.

На наш взгляд, история жизни Кая представляет собой именно случай нарциссической травмы, хотя при первом прочтении может показаться, что мы имеем дело с нарциссическим расстройством личности.

Нарушения идентичности как следствия нарциссической травмы

Мы будем рассматривать клиентов с нарциссической травмой через анализ структуры их идентичности.

Идентичность представляет собой непрерывный, изменяющийся поток переживаний личностью своей тождественности. Это динамическое, комплексное, внутреннее образование, функцией которого является уточнение, коррекция и самопостроение образа своего Я, других людей и мира в целом. Идентичность как динамическое свойство личности можно рассматривать как структуру и как функцию, как процесс и как результат (Г.И. Малейчук, 2001). Структурный анализ идентичности предполагает выделение структурных компонентов и сложно интегрированных связей между ними. Структурность и целостность, динамичность и статичность – таковы диалектические свойства идентичности. Только наличие и одного, и другого дает возможность говорить о существовании подлинной идентичности.

В структуре идентичности можно выделить следующие компоненты:

Я-концепция или образ Я;
концепция Другого, или образ Другого;
концепция Мира, или образ Мира.

Я-концепция – это система представлений человека о своем Я и отношений к нему. Концепция Другого – система представлений личности о не-Я, Другом и отношений к нему. Концепция Мира включает систему представлений личности о мире и совокупности различных к нему отношений.

Три вышеперечисленных структурных компонента феномена «идентичность», зафиксированного в конкретный момент, находятся в тесной зависимости и взаимовлиянии. Каждый отдельно взятый компонент системы одновременно несет в себе все ее основные качества, но не может представлять целостную систему, которая в совокупности всех структурных компонентов, как известно, представляет собой новое качество. С другой стороны, согласно теории систем, изменение в любом из компонентов системы автоматически ведет к перестройке всей системы. Таким образом, изменение в образе Я ведут к изменению в представлениях о Другом и Мире.

В норме идентичность – постоянно изменяющееся, то есть динамическое функциональное образование. Динамичность предполагает возможность изменений и развития. С другой стороны, как ни парадоксально, еще одним условием здоровой идентичности является статичность, или стабильность. Стабильность дает человеку ощущение устойчивости Я во времени. И это одно из условий здоровой идентичности – баланс динамичности–статичности. Динамичность–статичность являются биполярными модальностями идентичности.

Человек со здоровой идентичностью находится в динамическом контакте с собой, с Другими и с Миром, способен творчески реагировать на изменения и адаптироваться к трансформирующимся окружающей среде и к самому себе.

Нарциссическая травма способна привести к дисфункции идентичности, изменению качественных характеристик всех ее структурных компонентов – Я-концепции; концепции Другого и концепции Мира. Человек может столкнуться с травматогенной ситуацией на любом этапе своей жизни, однако особенно уязвимым он становится в переходные, кризисные периоды.

Идентичность формируется на протяжении всей жизни; но именно подростковый возраст (12-19 лет), по Э. Эриксону – наиболее важный период развития, на который приходится основной кризис идентичности (Э. Эриксон, 1996). За ним следует либо обретение «взрослой идентичности», либо задержка в развитии – «диффузия идентичности», ролевое смешение и непрерывный поиск ответов на вопрос: «Кто Я? Какой Я?».

Главная задача подросткового возраста – собрать воедино все знания о себе и интегрировать эти многочисленные образы себя в целостный гештальт – личную идентичность, которая позволяет опираться на прошлое, планировать будущее и осознавать существующее «здесь и сейчас». Подростки живут в состоянии внутренних противоречий – «моратория» идентичности. В ситуации нарциссической травматизации в подростковом возрасте удару подвергается еще нестабильное, несформированное, «слабое» Я. Критика внешнего вида, поведения, обесценивание тех или иных аспектов Я подростка, унижения, запреты, безразличие, агрессия со стороны окружения могут нанести серьезный ущерб и «остановить» разворачивающийся процесс формирования идентичности. Однако и взрослый человек, не переживший «подростковый кризис», не обладающий «зрелой идентичностью», также будет уязвим к внешней фрустрации, ведущей к травматизации хрупкого, нестабильного Я.

Клиенту, демонстрирующему регресс либо фиксацию на определенном этапе развития в сочетании с нарциссической симптоматикой, необходима тщательная диагностика с целью выявления первопричины и длительности нарушения для установления реальной клинической формы. Несмотря на соответствие по ряду критериев диагнозу «нарциссическая личность», такой клиент, скорее, нуждается в проработке травмы, нежели нарциссической проблематики, требующей специфической терапевтической стратегии и методов работы.

Трансформация Я-концепции Кая

Согласно истории Андерсена, осколки зеркала тролля попали Каю в глаз и сердце. Осколки зеркала – метафора психической травматизации. В результате данной травмы у Кая произошли изменения всех аспектов его идентичности:

Концепция Я.

Описание Я-концепции Кая до травмы в целом соответствует описанию Я подростка. Он был дружелюбным, доброжелательным и, самое главное, – «теплым». Самыми значимыми людьми для него являются сверстники (Герда, партнеры по играм); он растет, познает мир и социальные отношения. Его идентичность еще не сформирована окончательно; он получает обратную связь от значимых других (Герды как олицетворения сверстников и бабушки как родительской фигуры), способен на гибкую адаптацию и изменения поведения.

Попавший в сердце Кая осколок превратил его сердце в кусок льда, и он стал высокомерным, агрессивным, нечувствительным и «холодным». Мы замечаем проявления расщепления (нарциссические «качели» идеализации-обесценивания), когда Кай рассказывает Снежной Королеве, «что знает все четыре действия арифметики, да еще с дробями, знает, сколько в каждой стране квадратных миль и жителей». Она только улыбается в ответ, Каю кажется, «что он и в самом деле знает мало». Однако это лишь внешнее проявление. Мы также наблюдаем расщепление между эмоциональной и когнитивной модальностями Я-концепции Кая. Он «…складывал разные затейливые фигуры из льдин, и это называлось «игрой разума», «…да и само сердце его было куском льда». Кай интеллектуально вовлечен в деятельность, но его эмоциональная модальность при этом «отключена».

Перенесшего травму человека «…наполняет чувство почти полной омертвелости, он переживает себя бесчувственным, неживым, или умершим» (О.В. Бермант-Полякова, 2006, с. 42). Описание Андерсена практически вторит этой цитате: «... Кай совсем посинел, почти почернел от холода, но не замечал этого, – поцелуи Снежной королевы сделали его нечувствительным к холоду, да и самое сердце его стало куском льда». Таким образом, хрупкая, только начавшая обретать устойчивость и стабилизироваться идентичность Кая «застыла», и для ее развития необходимо оживить, «разморозить» его сердце – символ аффективной сферы как важнейшей сигнальной системы, позволяющей проверять соответствие своего Я окружающему миру и значимым другим.

Концепция Другого.

Люди, пережившие травму, теряют интерес к сфере человеческих взаимоотношений; их контакты становятся монотонными и автоматическими, лишенными заинтересованности и участия в другом человеке. «Создается впечатление, что душа иссушилась и очерствела и способность к эмпатии в пережившем травму умерла» (О.В. Бермант-Полякова, 2006, с.43).

Мы замечаем, что другие люди стали объектами постоянных насмешек и шалостей Кая: «…рассказывала ли что-нибудь старушка бабушка, он придирался к словам. Да если бы еще только это! А то он дошел до того, что стал передразнивать ее походку, надевать ее очки и подражать ее голосу! Выходило очень похоже и смешило людей. Скоро мальчик научился передразнивать и всех соседей – он отлично умел выставить напоказ все их странности и недостатки, – и люди говорили:

– Что за голова у этого мальчугана!

А причиной всему были осколки зеркала, что попали ему в глаз и в сердце. Потому-то он передразнивал даже миленькую маленькую Герду, которая любила его всем сердцем». Он совершенно утратил способность к эмпатии и может сообщить той же Герде: «Какая ты сейчас безобразная!»

Концепция мира.

Восприятие мира индивидом, который подвергся нарциссической травматизации, также претерпевает изменения. У переживших «…тяжелую травму наблюдается пожизненный страх встречи с Ничто, ощущения разорванности Я, соприкосновения с бездной, хаосом, смертью. Пережитое навсегда изменяет их представление о мире и о себе» (О.В. Бермант-Полякова, 2006, с. 43). Андерсен описывает данное состояние следующими словами: «Холодно, пустынно, мертво и грандиозно!»

Кусок зеркала тролля, попавший в глаза, меняет мировосприятие Кая. Окружающий мир для Кая трансформировался: практически все, что раньше казалось ему привлекательным, вдруг стало безобразным и отвратительным. Его интерес привлекают лишь неживые предметы, снежинки стали «куда интереснее настоящих цветов».

Мир Кая – это мир травматика. «Реальный мир, происходящие в нем события, изменения не привлекают внимание пострадавшего, а если и воспринимаются им, то фрагментарно и бессвязно. Возможность понимания явлений окружающей жизни ослаблена или почти полностью утрачена. Мышление, речь, ассоциативные процессы грубо расстраиваются» (О.В. Бермант-Полякова, 2006, с. 41)

Терапевтическое путешествие Герды

Путешествие Герды к спасению Кая, на наш взгляд, можно рассматривать как метафору терапии. Понимая всю условность этой метафоры, и помня о том, что терапия как профессия определяется условиями сеттинга (границы, ответственность, организационные вопросы), тем не менее, мы считаем данную историю удачной иллюстрацией специфики работы терапевта с нарциссически травмированными клиентами. Такой клиент, несмотря на кажущуюся доступность для терапевта, реально находится в другом мире – «мире Снежной Королевы», и достучаться до него очень сложно. Замораживание, анестезия – единственный способ данного клиента сохранить свою условно целостную идентичность, оставляя видимость жизни. Потеря чувствительности – это способ справится с сильной травмой. Это относится ко всем компонентам идентичности: Я-концепции, концепции Другого, концепции мира. Кай не чувствует своего Я (нет чувств, желаний), тела (он без одежды пребывает на ледяном холоде), не чувствителен к Другому (равнодушен к Герде, которая пытается его спасти) и к окружающему миру (занят абстрактной деятельностью и не замечает ничего вокруг, кроме кусочков льда).

Сложный путь, который проделала Герда к спасению Кая, иллюстрирует различные препятствия, существующие в терапии нарциссически травмированного клиента. Эти препятствия на пути к обретению клиентом целостного, стабильного и динамичного я можно отнести к своеобразным «терапевтическим ловушкам» или иллюзиям благополучия. Встречи Герды на пути к спасению Кая с различными персонажами можно, на наш взгляд, рассматривать как контакт с различными отщепленными в результате травмы аспектами я клиента. Не случайно, в истории Андерсена, Герда на протяжении всего пути не встречается реальным Каем (за исключением финальной встречи), а лишь с его «нарциссическим двойниками» – феноменами, порождаемыми его трансформированной идентичностью.

Первая встреча: иллюзия благополучия мира

Первая встреча Герды с женщиной, умевшей колдовать, у которой есть полный цветов сад, отражает этап взаимодействия с клиентом, которое мы назвали иллюзия благополучия мира. При первой встрече клиент с нарциссической травмой, подобно нарциссу, предъявляет свой фальшивый, иллюзорный мир, скрывающий «израненное осколком сердце». Этот фальшивый мир – возможность укрыться и защититься от повторной травматизации, способ избежать болезненных переживаний. Розы, спрятанные колдуньей от Герды под землей, символизируют глубоко погребенные воспоминания о травматических событиях, переживаниях, действиях из прошлого.

Однако терапевт всегда следует за знаками, так как невозможно уничтожить все следы пережитого опыта. Так и Герда находит нарисованную розу, которая возрождает ассоциативный ряд «роза – Кай». Она пытается отыскать настоящие розы, но только ее слезы, упавшие на землю, приводят к возрождению розовых кустов. Таким образом, слезы Герды отсылают нас к идее чувствительности терапевта, его возможности предъявлять свои переживания, созвучные переживаниям клиента. Именно аутентичность терапевта является необходимым, но не достаточным условием для начала путешествия к травмированному Я клиента. В результате этой работы происходит первая встреча с реальным миром нарциссически травмированного клиента, который не похож на созданный им оазис благополучия. Однако терапевт может поддаться очарованию демонстрируемой нарциссической реальности и попасть в ловушку подобно Герде, которая, лишь вырвавшись из сада колдуньи, заметила, что «лето уже прошло, на дворе стояла поздняя осень, а в чудесном саду, где вечно сияло солнышко и цвели цветы всех времен года, этого не было заметно! … Каким серым, унылым казался весь белый свет!» Терапевтическая задача данного этапа – помощь клиенту во встрече с реальным миром, с его многообразием, сложностью, неоднозначностью, с его множеством цветов и оттенков.

Вторая встреча: иллюзия благополучия Я

Следующая встреча Герды описывает очередную ловушку, в которую может попасть терапевт, описанную нами как иллюзия благополучия Я. Герда встречает ворона и рассказывает ему историю своих поисков Кая. В ответ ворон сообщает, что он видел Кая. У него все благополучно и он собирается жениться на принцессе. Герда решает проверить это сама, пробирается в спальню к принцессе и обнаруживает, что это не Кай, а другой человек.

В реальной терапии клиент также предъявляет своего благополучного двойника и зачастую предстает перед терапевтом «принцем», у которого все в совершенном порядке. Утратив бдительность, приняв искусный фасад за реальное Я, терапевт может решить, что клиенту больше не нужна его помощь. Действительно, нарциссически травмированные клиенты зачастую предъявляют в контакте грандиозный, идеализированный полюс своего Я. Клиент очаровывает терапевта, и последний может принять за реальность его грандиозное Я – ведь не случайно Герда чуть не приняла за Кая принца.

Для терапевта, столкнувшегося на этом этапе терапии с такими проявлениями клиента, важна тонкая и осторожная работа, так как лобовое проникновение с «парадного входа» актуализирует действие психологических защит. В истории Андерсена Герда пробирается к мнимому Каю с черного хода под покровом ночи и застает его спящим. Спящий человек беззащитен, что в контексте терапии означает ослабление защитных механизмов и возможность увидеть человека таким, какой он есть. Так происходит развенчание очередной иллюзии, иллюзии фальшивого Я, являющееся первым шагом к встрече с реальным Я клиента через отвержение фантомных не-Я. Ресурсами терапевта на данном этапе работы являются бдительность и гибкость. Бдительность позволяет заглянуть за фасад, не принимая на веру демонстрируемое благополучие клиента, гибкость – возможность менять стратегии и тактики в поиске точек контакта с ним.

Однако ситуация, когда терапевт застает клиента «обнаженным», порождает у последнего много стыда. Клиент может «соблазнять» терапевта, продолжая делать вид, что все в порядке, и попытаться остановить терапевта в его дальнейшем продвижении, предложив Герде, как в истории Андерсена, «оставаться во дворце, сколько она пожелает».

Третья встреча: на пути к возвращению чувствительности

Герда не поддается на очередные уловки и снова отправляется на поиски Кая. В лесу на нее нападают разбойники, отбирают все ее вещи, а сама Герда становится пленницей Маленькой разбойницы. Маленькая разбойница – агрессивная, капризная, избалованная девочка. Герда заметила, что «глаза у нее были совсем черные, но какие-то печальные». Вначале она угрожает убить Герду, но в конце сменяет гнев на милость и даже способствует ей в поисках Кая.

Таким образом, если терапевт не останавливается на предыдущей стадии, описанной как иллюзия благополучия Я, и не поддается попыткам клиента очаровать и соблазнить его, прорвется к его стыду, то неизбежно сталкивается с агрессией последнего. Этот этап в работе мы назвали «иллюзия разрушительности».

На этом этапе сам клиент и его способы контакта с Другим становятся крайне разрушительными и деструктивными. Агрессия – это первое чувство, которое появляется у нарциссически травмированного клиента, и именно она несет «нагрузку» всех остальных переживаний. Любовь, привязанность, нежность, зависть, желание – все выражается через агрессию. Так, Маленькая разбойница испытывает теплые чувства к Герде, но при этом, обнимая одной рукой героиню, она держит нож в другой и обещает ее пырнуть, если та пошевелится. Точно также Маленькая разбойница взаимодействует с матерью, с северным оленем, другими своими зверушками.

Появление агрессии – позитивный момент в терапии. Терапевт должен понимать, что, несмотря на всю разрушительность клиента, хрупкость контакта и возможные сложности во взаимодействии, только через возможность проявить агрессию к тому возвращается чувствительность. Терапевтической ошибкой было бы буквальное понимание агрессии и реактивное поведение терапевта. Ввиду этого, интервенции терапевта не должны содержать ответной агрессии. На этом этапе работы основными являются два типа интервенций: отзеркаливание того, что происходит, и поддержка клиента в его выражении чувств. Так, Герда, которая несколько раз пересказывает историю о Кае и не отвечает агрессией на агрессию, добивается установления хорошего контакта с Маленькой разбойницей, которая в итоге помогает героине отправиться дальше в поисках Кая. В терапии это является свидетельством хорошего рабочего альянса и готовностью клиента продвигаться по пути к восстановлению чувствительности своего Я.

Четвертая встреча: раненый целитель

Описанный выше этап работы является весьма энергозатратным для терапевта. Ему приходится удерживать, контейнировать ряд собственных реакций и переживаний. Клиент здесь может быть весьма разрушительным, и зачастую терапевт сам нуждается в помощи, превращаясь, по меткому выражению К.Г. Юнга, в «раненого целителя». Эту помощь терапевту может оказать его супервизор. Именно такими помощниками (супервизорами) в нашей истории являются Лапландка и Финка. Лапландка обогревает, кормит и поит Герду. Финка возвращает ей уверенность в себе, сообщая, что не может сделать Герду сильнее, чем та есть в реальности: «Не видишь разве, как велика ее сила? Не видишь, что ей служат и люди и животные? Ведь она босая обошла полсвета! Не у нас занимать ей силу! Сила – в ее милом, невинном детском сердечке. Если она сама не сможет проникнуть в чертоги Снежной королевы и извлечь из сердца Кая осколки, то мы и подавно ей не поможем!» Как супервизор Финка выполняет следующие функции:

поддерживающую, когда говорит, что Герда движется в верном направлении и сможет преодолеть все препятствия;
диагностическую – она объясняет, что «причиной же всему осколки зеркала, что сидят у Кая в сердце и в глазу»;
дидактическую – информирует Герду о том, что осколки «надо удалить, иначе он никогда не будет человеком и Снежная королева сохранит над ним свою власть».

Таким образом, чтобы помочь клиенту в восстановлении его чувствительности, терапевт должен быть чувствительным к самому себе. Экологичное обращение с собственными переживаниями, внимание к своим чувствам – необходимое условие работы с клиентами с нарциссической травмой, особенно на начальных этапах возвращения их чувствительности. Важно помнить о параллельных процессах в терапии и супервизии и о том, что терапевт в супервизии может воспроизводить реакции своего клиента, и это часто является «ключом» к пониманию терапевтического процесса.

Пятая встреча: исцеление травмы

Получив поддержку от финки, наша героиня оказывается в чертогах Снежной королевы. Андерсен дает мастерское описание травматического мира: «Как холодно, как пустынно было в этих белых, ярко сверкающих чертогах! Веселье никогда и не заглядывало сюда! …Холодно, пустынно, мертво и грандиозно! ... Кай совсем посинел, почти почернел от холода, но не замечал этого, – поцелуи Снежной королевы сделали его нечувствительным к холоду, да и самое сердце его стало куском льда». (Х.К. Андерсен, 1990, с. 76). Кай «сидел на одном месте – такой бледный, неподвижный, словно неживой. Можно было подумать, что он замерз». (Х.К. Андерсен, 1990, с. 76).

Эпитеты, которые использует автор для описания мира травматика: «холодно», «пустынно», «мертво», «грандиозно», «нечувствительный», «неподвижный», «неживой», отражают потерю чувствительности, своеобразную психическую анестезию, защищающую от невыносимой психической боли. «Невыносимая психическая или душевная боль, ведущая к страданию, является выражением утраты смысла жизни и возникает при столкновении с ситуациями изоляции, одиночества, свободы или умирания» (А.Н. Моховиков, 2004, с. 140). Действительно, смысл жизни Кая сводится к «ледяной игре разума» – навязчивой попытке сложить из льдин слово «вечность».

«Душа пережившего травму человека подобна стеклу, разбитому на осколочки и осколки» (О.В. Бермант-Полякова, 2006, с. 41). Здесь мы сталкиваемся с механизмом смещения, характерного для травматиков. Сосредоточение внимания на навязчивой деятельности перемещает внимание и, следовательно, энергию от внутрипсихического конфликта или эмоционального стресса. Кай находится в изоляции, он одинок, эмоционально мертв и не свободен – Снежная королева сказала ему: «Если ты сложишь это слово, ты будешь сам себе господин, и я подарю тебе весь свет …».

К. Лукас и Г. Сейден предложили называть стили совладающего поведения с тяжелыми эмоциональными переживаниями сделками, «которые люди заключают с жизнью». В их основе лежит «обмен». Выбирая такой способ реагирования на травму, человек получает облегчение душевных мук неопределенности. Стереотипность защищает от болезненных чувств и мыслей. Все это свидетельствует о попытке травматика защититься от непереносимой боли путем эмоционального замораживания, навязчивых действий, ухода от контактов с Другими. Происходит фиксация в этом состоянии: человек не может уйти от травмирующей ситуации, пока не переживет («пережует») ее; однако парадокс в том, что он не способен это сделать из-за слишком сильной душевной боли и сопряженных с ней чувств: страха, стыда, вины. «Человек, который пережил травмирующее событие, но не отреагировал его, как бы остается в этом событии. Оно притягивает к себе человека, не отпускает его… Человеку начинает казаться, что он в тупике, из которого уже нет выхода». (Л.А. Пергаменщик, 2004, с. 19). Человек блокирует свои переживания, мысли и чувства, поддерживая гештальт незавершенным. Он не в силах встретиться лицом к лицу с болью, отчаянием, стыдом, виной, бессилием, ничтожностью. Перечисленные выше феномены являются симптомами травмы как «замороженной боли».

Для работы с травмами недостаточно одних лишь интерпретаций и осознавания. Ведущим терапевтическим методом становится повторное переживание или ре-переживание. Клиент в терапии должен иметь возможность эмоционально пережить влечения, тревоги, конфликты своего прошлого при определенных строго обозначенных условиях. М. Гилл описал условия проработки влечений и чувств, чтобы ре-переживание было терапевтичным:

1. Они должны быть испытаны в присутствии лица, на которого эти влечения и чувства теперь направлены.

2. Переживаемые заново чувства должны быть выражены тому лицу, на которое они направлены. Клиенту недостаточно только молча испытывать эти чувства.

3. Новый объект старых чувств – личность, на которую они направлены, должна быть готова обсуждать чувства и влечения с интересом, объективно и без защит.

4. Клиенту необходимо помочь обнаружить прошлый глубинный источник переживаемых им заново импульсов. (М. Кан, 1997)

Очевидно, что таким лицом для клиента становится терапевт. «Если терапевт помогает клиенту соприкасаться с этими чувствами, делает безопасным для клиента их выражение, обсуждает эти чувства с клиентом в неосуждающей, незащищающейся, заинтересованной манере… тогда выдвинутые Гиллом условия для терапевтического ре-переживания удовлетворяются» (Цит. по М. Кан, 1997, с.57)

Итак, Герда видит Кая и бросается к нему. Однако Кай продолжает сидеть, все такой же неподвижный и холодный. «Тогда Герда заплакала; горячие слезы ее упали ему на грудь, проникли в сердце, растопили его ледяную кору и расплавили осколок…

Кай вдруг залился слезами и плакал так долго и так сильно, что осколок вытек из глаза вместе со слезами. Тогда он узнал Герду и очень обрадовался.

– Герда! Милая моя Герда!.. Где же это ты была так долго? Где был я сам? – И он оглянулся вокруг. – Как здесь холодно, пустынно!» (Х.К. Андерсен, 1990, с. 77).

Таким образом, терапия нарциссической травмы происходит путем ре-переживания остановленной психической (а иногда и физической) боли. Слезы Кая – это слезы мальчика, которому было больно, когда в глаз и в сердце попали осколки зеркала. Однако «там-и-тогда» переживание боли было заблокировано. Восстановление всех аспектов идентичности травматика возможно только «здесь-и-сейчас» в контакте с терапевтом. Мы замечаем, как в результате катарсиса у Кая восстанавливается чувствительность к реальному миру (как здесь холодно, пустынно), к другому (Милая моя Герда!.. Где же это ты была так долго?) и к самому себе (Где был я сам?).

Чувствительность терапевта к себе (аутентичность) и Другому (эмпатия) особенно важны при терапии нарциссической травмы. Это – условие возвращения чувствительности клиента. «Замороженный», бесчувственный терапевт не способен помочь клиенту вырваться из «чертогов Снежной королевы». Любопытно, что клиент, обретя чувствительность, автоматически получает пропуск «на выход»: льдинки сами складываются в слово «вечность», он становится «сам себе господином» без Снежной королевы и может подарить себе «весь белый свет». Таким образом, лишь восстановление всех модальностей идентичности, «воскрешение» эмоций и чувств позволяют обрести целостность и продуктивность.

В конце истории содержится еще один интересный для нашего анализа момент: дети Кай и Герда становятся взрослыми. Время травмированного человека останавливается, фиксируется в точке травмы, в результате чего происходит застревание в его развитии. Исцеление травмы вновь «запускает» для клиента течение времени, предоставляя ему реальную возможность для взросления.

Нарциссическая травма в отличие от истинного нарциссизма относится к психогенным расстройствам и является реакцией на конкретные психотравмирующие воздействия. Она в целом отвечает диагностическим критериям К. Ясперса (триада Ясперса), применяемым для диагностики психогений. Они следующие:

1) Расстройство возникает вслед за психотравмой.

2) Содержание травмы присутствует в переживаниях травматика.

3) Дезактуализация травмы ведет к ослаблению или прекращению расстройства (К. Ясперс, 1996).

Вышесказанное вселяет определенный оптимизм в прогноз психотерапии последствий нарциссической травмы в отличие от истинного нарциссизма, терапия которого представляется длительным и сложным процессом.

Таким образом, в результате проработки травмы происходит интеграция всех модальностей и аспектов идентичности (Я-концепции, концепции Другого, концепции мира), возвращаются эмоции и чувства, восстанавливается интерес к людям и окружающей среде, появляются Я-Ты отношения. Если для травматика смысл жизни заключается в бесконечном, стереотипном и нерезультативном воспроизведении одного и того же паттерна (вечный Сизифов труд), то человек, который вновь обрел себя, открыт для творческого контакта с миром, Другими и собой – для Радости, Любви и Свободы.

Для иногородних возможно консультирование и супервизия у автора статьи по скайпу

Связаться со мной можно через сайт b17

Регистрируйтесь на сайте b17.ru и получайте доступ к интересной информации по практической психологии

Нарциссичная мать и травма отвержения

Чего не нужно делать с клиентами с нарциссической патологией? Фрустрировать их, т.к. «ответка» прилетает незамедлительно.

Нарциссичные клиенты очень остро реагируют на прямые попытки психотерапевта указать на их деструктивные паттерны, когда их идеальный образ «Я» развенчивается, вследствие чего терапевт приобретает доминирующую, превосходную позицию, которая может восприниматься клиентом как унижающая. В такой ситуации нарциссичный клиент начинает испытывать стыд, который он не желает признавать, проецируя его на терапевта, а вместе со стыдом приходит желание мести. Отсюда вытекает стремление такого клиента обвинить терапевта во всех смертных грехах (как я называю это, демонизировать): он и жестокий, и терапия неэффективная, и границы нарушает, и бог знает, что ещё. У клиента начинает срабатывать на терапевта перенос как на родителя (например, он начинает видеть в нём свою фрустрирующую мать) или эротизированный перенос, когда он видит в терапевте, например, бывшего фрустрирующего партнёра и стремится к слиянию или, напротив, к дистанцированию.

Нарциссичному клиенту пришлось столкнуться с травмой отвержения в детском возрасте, потом у него произошла ретравма в любовных отношениях. Поэтому терапевт должен не продолжать эту цепочку ретравматизации, а выстраивать терапию, направленную на развитие его Самости, при этом, сохраняя свои собственные границы.

Приведу пример из практики: ко мне на приём пришла молодая женщина 33-х лет в депрессивном состоянии, которая никак не могла выйти замуж, найти хорошую работу, и жила с матерью, терпя от неё бесконечное унижение. Нарциссическая патология девушки сочеталась с мазохистической. Она занимала позицию жертвы, обвиняя во всём себя и не предпринимая никаких попыток, чтобы от неё отделиться.

Мать также препятствовала её сепарации, с детства обесценивая свою дочь, говоря прямым текстом, что она ни на что не способная неудачница, которая сидит у неё на шее, и, в то же время, удерживала её возле себя, формируя отношения созависимости: как только дочь говорила матери, что нашла работу с большей зарплатой или высказывала мысли о том, что хочет съехать на съёмную квартиру, мать сразу включала свою старую «пластинку» обесценивания, говоря, что ничего у неё не получится. Тем самым, нарциссичная мать, теша своё самолюбие, высасывала из своей дочери все жизненные ресурсы, превращая её в созависимое, беспомощное существо.

Поначалу наши отношения с этой клиенткой, назовём её Л., складывались очень хорошо, пока я была для неё поддерживающим, одобряющим психологом. Но когда наши отношения вступили в стадию конфронтации с целью «вскрыть» внутренний конфликт клиентки, у неё сработало сильное сопротивление и произошёл материнский перенос, в результате чего она стала обвинять меня в том, что я нарушаю её границы, давлю, в общем, заняла обвинительную позицию. Когда я озвучила Л. свои мысли, касаемо того, правильно ли я поняла, что она видит меня не вполне подходящей для себя кандидатурой как психолога, Л. сразу опровергла мои предположения, сообщив, что психолога она менять не намерена и её всё устроит, если я скорректирую стратегию психотерапевтической работы с ней. В результате, мы вернулись к поддерживающей терапии и работе с её Самостью.

Признаки нарциссичной матери:

Чувство стыда за своего ребёнка, если она видит в нём какие-то изъяны (болезнь, непослушание, плохая успеваемость в учёбе, если хотели мальчика, а родилась девочка, если ребёнок похож на нелюбимого мужа или свекровь и т.д.). Наблюдая несовершенство своего ребёнка, она начинает чувствовать себя неполноценной. Чувство стыда порождает её гнев;
Гнев (гнев на ребёнка может быть вызван как представлениями о его несовершенстве, так и тем, что нарциссичная мать счиатет своего ребёнка виновником своих житейских тягот, например, что вследствие родов, у неё испортилась фигура, появились растяжки на коже, выступили вены, обвисла грудь, или отец ушёл из семьи, оставив её на произвол судьбы). Поэтому другая черта такой матери… (см. пункт 3)
Роль жертвы и виноватение ребёнка;
Обесценивание (такая мать как будто не хочет замечать заслуг своего ребёнка, и, чего бы он не достиг, не сможет быть оценено ею по достоинству);
Эмоциональное дистанцирование и высокомерие (нарциссичная мать крайне редко поддерживает тактильный и душевный контакт со своим ребёнком и очень редко обращается к нему по имени – вот почему нарциссическим жертвам также трудно потом установить эмоциональный контакт со своими близкими и называть их по имени; назвать человека по имени – это как будто прикоснуться к его душе и ощутить себя уязвимым);
Поддержание симбиотической связи (нарциссичная мать не способствует сепарации ребёнка от себя, а, напротив, создаёт ситуации слияния, ибо, если ребёнок отделится от неё, станет независимым, а то и более успешным, она утратит над ним контроль, а её Эго не выдержит такой конкуренции.

Вот часть факторов, характеризующих нарциссичную мать, участвующую в воспитании потенциального нарцисса.

Вырастая в семье с нарциссичными родителями, ребёнок может приобрести ярко выраженные нарциссические черты характера с оттенком садизма или мазохизма.

Мазохистический нарцисс будет пассивно терпеть нападки матери, боясь отразить их, и направляя агрессию преимущественно на себя.

Садистический нарцисс, вырастая, начинает вести себя с матерью также, как она вела себя с ним, направляя агрессию на внешние объекты.

Психотерапия нарциссической травмы довольно длительная и заключается в усилении Самости клиента – формировании здоровой личностной идентичности и здорового образа «Я».

Существует как минимум 3 условия формирования Самости:

физическая и психологическая сепарация от родителей и от любых авторитетов (это не значит, что нужно отвергнуть все ценности, заложенные в нас родителями, всё то позитивное, что может быть нашим ресурсом; это значит – избавление от чужих интроектов, способность видеть в себе зрелую, независимую личность, имеющую свои принципы и взгляды на жизнь).
понимание своих желаний и достижение поставленных целей. Многие молодые люди настолько пропитаны интроектами, что не могут сказать, чего они хотят, что думают, в какой хотят поступить вуз, на какую специальность, чем заняться в дальнейшем. То есть, отсутствует всякая идентичность.
стремление к здоровой автономии (нарциссическая личность с ослабленной Самостью, чтобы чувствовать себя полноценной, нуждается во внимании других людей, в тех, кто может наполнить её внутреннюю пустоту; нарцисс стремится к всецелому слиянию с партнёром, чтобы уничтожить его автономию в свою пользу).

Здоровый нарциссизм заключается в уважении целостности как своей, так и другого человека, во взаимном уважении границ. В зрелой любви всегда есть элемент альтруизма и отсутствует стремление конкурировать со своим партнёром.